Парни, смеясь, терзали её плоть,
Казалось, будто время недвижимо.
Она взмолилась: - Смерть пошли, ГОСПОДЬ,
Но, видимо, судьба неумолима.
А вакханалии всё не было конца,
Её рыданья трогали едва ли
Их старшего, красавца - подлеца
Скорее, даже больше распаляли.
Но вот сознанье выбрало предел,
Чтоб нравственные прекратить мученья.
- У нас сегодня ещё много дел,-
Промолвил он,- закончить развлеченье.
Взревел мотор, они умчались прочь,
Оставив её просто на асфальте.
И утешала сумрачная ночь
Прохладой тело, отворив объятья.
С тупой брезгливостью пульсировала боль,
Хотелось выполоскать кожу, сняв как платье.
А память возвращала вновь и вновь
Гадливые и мерзкие объятья.
Прощай надежда, грёзы и мечты,
Растоптано святое чувство веры.
Душа лишилась света, красоты,
А безысходность сеяла химеры.
…У тумбочки дремала медсестра,
Вот шанс избавиться от гнёта наваждений.
А в подсознанье билась мысль:
- Пора….
Она привстала, подавив смятенье…
…Биенье пульса вторило едва, Осколочному стуку метронома.
Потупив взгляд, врач вымолвил слова:
-Я сделал всё что мог, простите кома…
ГЛАВА 1
МЕТАМОРФОЗА.
ЧАСТЬ 1
-Ну что на вечер? Снова в ресторан?
-Сейчас поправлюсь, погоди немножко.
Распространяя сладостный дурман,
Слившись с дыханьем, таяла «дорожка».
Кайф растворял тревожной ломки след,
В сознании взрываясь, как обычно.
Озноб прошёл, он встал, откинул плед,
По ходу пнув собаку безразлично.
…И вновь кромсали фары полумрак,
Мотор будил и будоражил чувства.
Сто метров, поворот, фонарь, кабак,
Вот только на душе привычно пусто…
…Они зашли внезапно, взмах, удар,
И в мутном угасающем сознанье
Как кадры киносъёмки: страх, кошмар….
Его «друзёй» «месили» со стараньем.
…Боль в подсознанье пробивалась жалом,
Душа под тесным сводом плоти сжалась.
И злобный пульс по клеткам как кинжалом,
Опустошенье смерти нёс, казалось.
…Взмолившись позабытому им БОГУ,
Сознанье отдалял, боясь мученья.
Страданья, проникая понемногу,
Терзали каждый член без исключенья…
Ежеминутно отключался разум,
И волю к жизни рвал на части страх.
Удушливой волною раз за разом,
Боль чередой накатывала в пах.
…Инстинкты взяли верх, он всё ж очнулся,
Пыталась память пазлы дум собрать.
Преодолев страданья, шевельнулся,
И окунулся в забытьё опять.
Безвременья тугая пелена,
Сковала мышцы, подавляя волю.
Но крови обжигающей волна
Из плоти метастазы гнало боли.
ЧАСТЬ 2
…Кровать, палата, белый потолок,
На вене капельница, аппарат дыханья.
Собрал все силы, страх свой превозмог,
На грани ускользающей сознанья.
Из горла полушёпот – полукрик,
В халатах двое:- Кажется, очнулся…
Над ним склонился врач, седой старик,
И, пульс проверив, к двери обернулся.
-Он должен жить, я щедро заплачу,
Надеюсь, Вы довольны гонораром?
Второй промолвил, обратясь к врачу.
-Да я бы сделал это и задаром,-
В почтении склоняясь, ответил тот,
-Я Вам обязан,- это ли услуга.
Вся наша жизнь сплошной круговорот,
И мы в беде должны помочь друг другу.
…Он понял, что спасён не просто так,
А видимо, чтобы продлить мученье.
Но для кого чужая жизнь пустяк,
Кто заказал такое развлеченье?
Подбрасывая с гадливостью сюжет,
Память припомнила с десяток эпизодов.
А мозг искал с опаскою ответ,
Ну, мало ли обидел он народа.
Закрылась дверь, а всполохи шагов,
Набатом отдались в больном сознанье.
Он всё припомнить силился врагов,
Не подпуская к сердцу покаянья.
Его душа, увязшая во лжи,
Ещё не досягаема для света.
Она от злобы мстительной дрожит,
И жаждет продолжения банкета.
Пытаясь сесть, он путы ощутил:
Враги предусмотрительны в деталях.
Стонал и рвался из последних сил,
Но они, видно, всё предугадали.
Змеёй тоскливой путал сердце страх,
И оборону разум вдруг ослабил.
А стон, что рвался, сжался на устах,
С сознанием, как видно, не поладив.
…Безвременье корёжило виски
Свирепой и невысказанной болью.
Хотелось плакать от тупой тоски,
И он униженно смирился с новой ролью.
Уже не злость ему мутила взор,
И пусть не покаянные, но слёзы.
А разум, что в суждениях был скор,
Понять никак не мог метаморфозы.
Вот голос вдруг срывается в фальцет,
Бинты вздымает грудь, и в паху жженье.
Мозг лихорадит, ищет он ответ,
Вдруг зарождая жуткие сомненья.
Медбрат теперь дежурил день и ночь
В его палате, уходя на время.
Во взоре - лишь стремление помочь,
Словно не в тягость было ему бремя.
Безвестность до предела довела,
И он к нему воззвал:- Скажи хоть слово.
Я от неведенья почти сошёл с ума,
Ну, сжалься же, ради всего святого.
Медбрат, краснея, вдруг потупил взор,
Мне жаль Вас, Вы прекрасны без сомненья.
Я не могу нарушить договор,
И обсуждать болезни проявленье.
-Что ты несёшь, как смеешь ты хамить?-
Хотел он крикнуть, только сердце сжалось.
И до него вдруг стало доходить,
Какая месть ему ужасная досталась.
Он выл три дня, в беспамятство как в сон
Впадая от душевного смятенья.
Но безысходность- тоже приговор,
И он, страдая, принял измененья.
ЧАСТЬ 3.
О, любопытство, ты грызёшь сердца,
Червём сомненья душу истончаешь.
И даже у преддверия конца
Опасности в упор не замечаешь.
Троянский конь, ну как с ним совладать,
Оно огнём и лестью разум гложет.
И если уж отпор не смог создать,
Никто не остановит, не поможет.
Прошла неделя, бинт последний снят,
И только путы, как ограниченье.
Да в восхищенье замерший медбрат,
Будит в душе неясное томленье.
И вот уже проломлен хрупкий лёд,
И он в смятенье вымолвил, волнуясь:
- Меня хозяин, может быть ,убьёт,
Но Вами я давно уже любуюсь.
И где, простите, шрамы от огня?
Попыток к суициду я не вижу.
А ведь хранить приставили меня,
Взяв клятву, что Вас пальцем не обижу.
Я Вашей красотою покорён,
И не пойму, к чему такие страсти.
О ГОСПОДИ, я, кажется, влюблён,
И сердце разрывается на части.
Как странно, но слова его в тиши,
Не вызвали негодования и боли.
Скорей бальзамом стали для души,
Истерзанной отсутствием Любови.
И он решился свой задать вопрос…
- Как я попала в эту переделку?
После аварии Вас брат сюда принёс,
И меня к Вам приставил, как сиделку.
Сознанье зацепилось за рассказ,
Быть может, этот шанс, его спасенье.
Он не погибнет, нет, не в этот раз,
Используем медбрата увлеченье.
Для достиженья цели хороши
Все средства, чувства; подлость ликовала.
И возраженья робкие души
Покаяться, она не принимала.
Он день за днём разжечь пытался страсть,
Осознавая: сроки поджимают.
Иначе на свободу не попасть,
А что задумали… кто знает?
ЧАСТЬ 4
Он прав был, в части той, что близок срок,
Его переводили из палаты.
Трюмо, косметика, зеркальный потолок,
Служанка, заменившая медбрата.
Холодный, настороженный взгляд,
Как цербер она узницу закрыла.
О, как бы он вернуться был бы рад
В свою палату, да не тут- то было. Сменить бельё Вам велено тот час,
Направо душ, здесь - гардероб с одеждой.
Ну что ж, придётся выполнить приказ,
А разум всё цеплялся за надежду.
Но в душевой просторной нет окна,
Зато зеркал не счесть, как в наказанье.
Раздевшись, он опешил... и сполна,
Вдруг оценил своё очарованье.
...Хирург был мастер: грудь полнит слегка,
Он к зеркалу придвинулся поближе.
К промежности придвинулась рука,
Чтоб с любопытством изучить, что ниже.
В другое время смертная тоска
Его бы разум точно обуяла.
Но перед ним, печальная слегка,
Девица симпатичная стояла.
И понял он: былого не вернуть,
Душ принял и опять пришлось смутиться.
Долго пытался лифчик застегнуть,
Но отложил, всему надо учиться.
Все платья были сшиты на заказ,
С глубоким декольте, ... так непривычно.
И грудь рвалась, как будто на показ,
Но выглядело будто бы отлично.
Ну что ж, он примет правила игры,
А дальше - как судьба на кон положит.
Смирившись, затаится до поры,
И улыбнётся случай вдруг, быть может.
ЧАСТЬ 5.
Служанка наложила макияж,
Черты лица совсем преобразились.
А он всё больше ощущал кураж,
Истомой сладостною сердце вдруг забилось.
Жила надежда: эту красоту
Воссоздавали не для поруганья.
Но страх точил и разбивал мечту,
И он уже боялся наказанья.
Кто знает, что придумали враги,
А жить хотелось всё сильней, до боли.
И он взмолился:- БОЖЕ, помоги,
Молю тебя с Надеждой и Любовью.
И вот, когда последний сердца вскрик
В полубреду растаял, как в тумане,
К нему зашёл седой хирург - старик,
И вымолвил:- Я буду краток с Вами.
Вчера инфаркт ,
Он финансировал здесь Ваше содержанье.
Передо мной внезапно встал вопрос,
Достойны ль Вы дальнейшего .
Полиция взяла, наверно, след,
Я не хочу причастным быть к подлогу.
Во избежание дальнейших бед,
Прошу, сударыня, готовиться в дорогу.
Он испытал эмоциональный шок,
И чудом лишь сознанья не лишился.
Вновь поворот судьбы давал урок,
В который раз он БОГУ помолился.
Сборы недолги, маска на глаза,
Мотора звук, пустынная дорога.
-Повязку не снимать,- голос сказал,
- Покуда не отъедем мы немного.
Ещё никак не веря в чудеса,
Рукою снял повязку он несмело.
И снова благодарность небесам
Восторженно воздал и неумело.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
В Австралии на улицах Сиднея (стих Веры Кушнир) - Надежда Горбатюк Несколько лет назад в баптистской церкви в Кристал Паллас на юге Лондона подходило к концу утреннее воскресное служение. В это время в конце зала встал незнакомец, поднял руку и сказал: «Извините, пастор, могу я поделиться небольшим свидетельством?» Пастор взглянул на часы и ответил: «У вас есть три минуты.» Незнакомец сказал: «Я лишь недавно переехал в этот район, я раньше жил в другой части Лондона. Сам я из Сиднея, Австралия. И несколько месяцев назад я навещал родственников и прогуливался по Джордж Стрит. Это - улица в Сиднее, которая пролегает от бизнес кварталов до Рокса. И странный седовласый мужичок вышел из магазина, сунул мне в руку брошюру и сказал: «Извините меня, сэр, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, пошли бы вы на Небеса?». Я был потрясен этими словами. Никто мне никогда этого не говорил. Я вежливо поблагодарил его и всю дорогу в самолете до Хитроу я был озадачен этим. Я позвонил другу, который жил неподалеку от моего нового места жительства, и, слава Богу, он оказался христианином. Он привел меня ко Христу. Я - христианин и хочу присоединиться к вашему собранию.» Церкви обожают такие свидетельства. Все аплодировали, приветствуя его в собрании.
Тот баптистский пастор полетел в Аделаиду в Австралии на следующей неделе. И десять дней спустя посреди трехдневной серии собраний в баптистской церкви в Аделаиде к нему подошла женщина за консультацией. Он хотел удостовериться в каком положении она находится перед Христом. Она ответила: «Я раньше жила в Сиднее. И всего пару месяцев назад я посещала друзей в Сиднее, и в последние минуты делала покупки на Джордж Стрит, и странный небольшого роста седовласый старичок вышел из дверей магазина, подарил мне брошюру и сказал: «Извините меня, мадам, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, вы бы пошли на небеса?» Меня взволновали эти слова. Вернувшись в Аделаиду, я знала, что в квартале от меня находится эта баптистская церковь, я разыскала пастора, и он привел меня ко Христу. Так что, сэр, я христианка.» На этот раз этот лондонский пастор был очень озадачен. Уже дважды за две недели он услышал одно и то же свидетельство.
Затем он полетел проповедовать в баптистскую церковь Маунт Плезант в Перте. И когда его серия семинаров подошла к концу, пожилой старейшина церкви повел его обедать. Пастор спросил: «Старина, как ты получил спасение?» Он ответил: «Я пришел в эту церковь в пятнадцать лет через Бригаду Мальчиков. Но я никогда не посвящал себя Иисусу, просто запрыгнул в фургон вместе со всеми. Из-за своей деловой хватки я достиг влиятельного положения. Три года назад я был в деловой поездке в Сиднее, и надоедливый несносный старичок вышел из дверей магазина, дал мне религиозный трактат (дешевая макулатура!) и пристал ко мне с вопросом: «Извините меня, сэр, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, вы бы пошли на небеса?» Я пытался сказать ему, что я баптистский старейшина, но он меня не слушал. Всю дорогу домой до Петра я кипел от злости. Я рассказал это пастору, думая, что он поддержит меня, а мой пастор согласился с ним. Он годами волновался, зная, что у меня нет взаимоотношений с Иисусом, и он был прав. Таким образом, мой пастор привел меня к Иисусу всего три года назад».
Лондонский проповедник прилетел обратно в Великобританию и выступал на Кессекском съезде в округе Лэйк и рассказал эти три свидетельства. По окончании его семинара четыре пожилых пастора подошли и сказали: «Кто-то из нас получил спасение 25, кто-то 35 лет назад через того же мужчину небольшого роста, который дал нам трактат и задал тот вопрос».
Затем на следующей неделе он полетел на подобный Кессекский съезд миссионеров на Карибах и поделился этими свидетельствами. В заключении его семинара три миссионера подошли и сказали: «Мы спаслись 15 и 25 лет назад через тот же вопрос того невысокого мужчины на Джордж Стрит в Сиднее.»
Возвращаясь в Лондон, он остановился в пригороде Атланты Джорджия, чтобы выступить на конференции корабельных капелланов. Когда подошли к концу три дня, в течение которых он поджигал тысячи корабельных капелланов для завоевания душ, главный капеллан повел его на обед. И пастор спросил: «Как вы стали христианином?» Тот ответил: «Это было чудо! Я был рядовым на военном корабле Соединенных Штатов и жил распутной жизнью. Мы проводили учения на юге Тихого океана и пополняли запасы в доке Сиднейского порта. Мы с лихвой оторвались в Кингз-Кросс, я был пьян в стельку, сел не на тот автобус и сошел на Джордж Стрит. Когда я вышел из автобуса, я подумал, что вижу приведение: пожилой седовласый мужичок выскочил передо мной, всунул мне в руку брошюру и сказал: «Матрос, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, вы бы пошли на Небеса?» Страх Божий обрушился на меня тут же. От шока я протрезвел и побежал обратно на корабль, разыскал капеллана, который привел меня ко Христу, и я вскоре начал готовиться для служения под его руководством. И вот под моим руководством сейчас свыше тысячи капелланов и мы сегодня помешаны на завоевании душ.»
Шесть месяцев спустя этот лондонский проповедник полетел на съезд 5000 индийских миссионеров в отдаленном уголке северо-восточной Индии. Человек, отвечавший за съезд, скромный нерослый мужчина, повел его к себе на незатейливый обед. Проповедник спросил: «Как вы, будучи индусом, пришли ко Христу?» Тот ответил: «Я находился на очень привилегированной должности, работал в индийской дипломатической миссии и путешествовал по миру. Я так рад прощению Христа и тому, что Его кровь покрыла мои грехи. Мне было бы очень стыдно, если бы люди знали, в чем я был замешан. Одна дипломатическая поездка занесла меня в Сидней. Перед самым отъездом я делал покупки, и, обвешанный пакетами с игрушками и одеждой для моих детей, я шел по Джордж Стрит. Обходительный седовласый мужичок вышел передо мной, предложил мне брошюру и сказал: «Извините меня, сэр, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, вы бы пошли на Небеса?» Я поблагодарил его, но это взволновало меня. Я вернулся в свой город и нашел индусского священника, но он не мог мне помочь, зато он дал мне совет: «Просто чтобы удовлетворить свое любопытство, пойди и поговори с миссионером в миссионерском доме в конце улицы». Это был судьбоносный совет, потому что в тот день миссионер привел меня ко Христу. Я немедленно бросил индуизм и начал учиться для служения. Я оставил дипломатическую службу, и вот я, по благодати Божьей, руковожу всеми этими миссионерами, и мы завоевываем сотни тысяч людей для Христа».
Наконец, восемь месяцев спустя, баптистский пастор Кристал Палас служил в Сиднее, в его южном пригороде Гаймейр. Он спросил баптистского служителя: «Знаете ли вы невысокого пожилого мужчину, который свидетельствует и раздает трактаты на Джордж Стрит?» Он ответил: «Знаю, его зовут мистер Генор, но я не думаю, что он все еще этим занимается, он слишком слаб и стар.» Проповедник сказал: «Я хочу с ним встретиться.»
Два вечера спустя они подошли к небольшой квартирке и постучались. Невысокий, хрупкий мужчина открыл дверь. Он усадил их и заварил чай, но был на столько слаб, что из-за дрожания расплескивал чай на блюдце. Лондонский проповедник поведал ему все истории, произошедшие за последние три года. Слезы текли по глазам невысокого старичка. Он сказал: «Моя история такова: я был рядовым матросом на австралийском военном корабле и вел распутную жизнь, но в моей жизни наступил кризис, я на самом деле зашел в тупик. Один из моих коллег, чью жизнь я буквально превращал в ад, оказался рядом, чтобы помочь мне. Он привел меня к Иисусу, и за сутки моя жизнь перевернулась, ночь превратилась в день, я был так благодарен Богу! Я обещал Ему, что буду делиться Иисусом в простом свидетельстве по меньшей мере с десятью людьми в день, как Бог будет давать мне силу. Иногда я был болен и не мог этого делать, но тогда в другие разы я наверстывал. Я не был параноиком в этом, но я делал это свыше сорока лет, а когда я вышел на пенсию, самым лучшим местом была Джордж Стрит – там были сотни людей. Я получал множество отказов, но многие люди вежливо брали трактаты. Сорок лет занимаясь этим, я до сегожняшнего дня ни разу не слышал об обращении хоть одного человека к Иисусу.»
Я бы сказал, что это точно посвящение. Это должна быть чистая благодарность и любовь к Иисусу, чтобы делать это, не слыша ни о каких результатах. Моя жена Маргарита сделала небольшой подсчет. Этот, не обладавший харизмой баптистский мужичок, повлиял на 146100 человек. И я верю, что то, что Бог показывал тому баптистскому проповеднику, было лишь самой верхушкой верхушки айсберга. Только Бог знает, сколько еще людей было приведено ко Христу.
Мистер Генор умер две недели спустя. Можете ли вы себе представить, за какой наградой он пошел домой на небеса? Я сомневаюсь, что его портрет мог бы когда-нибудь появиться в журнале Харизма. Вряд ли бы о нем когда-нибудь появилась похвальная статья с фотографией в журнале Билли Грэма «Решение», какими бы прекрасными ни были эти журналы. Никто, за исключением небольшой группы баптистов на юге Сиднея, не знал о мистере Геноре. Но я скажу вам - его имя было знаменито на Небесах. Небеса знали мистера Генора, и вы можете себе представить приветствия и красную ковровую дорожку и фанфары, которые встретили его дома!
Проза : Пасторы в ошейнике дьявола - Николай Погребняк Хотя это и повесть, но в ней раскрываются глубокие духовные истины о том, с какой целью Западные религиозные организации тратят сотни тысяч, миллионы долларов на реабилитационные центры для наркоманов на базе российских протестантских церквей. Рассказывается о пасторах, которые ради денег стали "Иванами, родства не помнящими", отвергнувшими Апостольское духовное наследие и насаждающими в церквях учение преуспевания.
